Наутро оказалось, что его интеллектуальные усилия не прошли даром. Голова купца трещала, но идея, блуждавшая в его мозгу накануне, сейчас достигла своей цели и предстала наконец перед ним целиком и полностью. Мужчина умылся, хватил огуречного рассола, переоделся и нетвердыми шагами направился на соседнюю улицу, где в небольшой лавчонке торговала пряжей, вязаньем и кружевом вдова средних лет. Среди покупателей она слыла женщиной небогатой, но порядочной и честной. Помимо этого, вдова имела двух дочерей, и это позволяло надеяться, что с детьми обращаться она умеет.

* * *

Свадьбу, конечно же, играть не стали. Какая уж тут свадьба. Вдова, впрочем, на этом и не настаивала. Дошли до управы, объявили, что являются теперь супругами, подмахнули бумаги и отправились восвояси. Обстоятельства не располагали к шумным застольям, кроме того, время поджимало и проблем было достаточно. До отъезда было необходимо уладить все вопросы с документами на имущество и об опеке над девочкой, перевезти вещи вдовы и ее дочерей и разместить всех на новом месте. Не давали отдохнуть и собственные дела купца, которому нужно было еще собрать свои вещи, перевезти и погрузить товар, оплатить его транспортировку. В этой суете поговорить с дочкой времени почти не было. Перед самым отъездом мужчина поднялся по лестнице к девочке, которая с того самого дня так и оставалась наверху, выходя в общую комнату только поесть и помочь, если просили. Василиса сидела на кровати, держала на коленях куклу и смотрела в окно. Услышав шаги, она повернулась и серьезно взглянула на вошедшего.

Купец, не зная, как начать разговор, походил по комнате, помолчал и наконец присел на табурет.

— Прасковья — хорошая женщина, — сказал он. — Она и за хозяйством присмотрит, и о тебе позаботится.

Помолчали. Неожиданно девочка слегка улыбнулась и взяла отца за руку.

— Я понимаю, — ответила она.

* * *

После отъезда купца царившая в доме суматоха постепенно улеглась. Медленно, но верно усилиями вдовы повсюду устанавливался порядок. Со временем были разобраны привезенные ею с собой вещи, для всего нашлось свое место. Подумав, Прасковья не стала отказываться от помощи служанки, поскольку в одиночку вести хозяйство в большом доме, имея на руках троих детей, ей было сложно, и Марфушка привыкла к новой хозяйке. Девочки тоже привыкали друг к другу. Случались, конечно, и ссоры. В один из первых вечеров в новом доме Агафья, младшая дочка вдовы, хотела поиграть тряпичной куклой, и, получив на свою просьбу отказ, попыталась отобрать игрушку силой. Превосходя дочку купца ростом, возрастом и весом, она выхватила куклу у нее из рук и торжествующе показала язык:

— Крыска-Василиска!

В следующий миг обе завизжали и шарахнулись в стороны. Игрушка отлетела на пол. Агафья, подвывая, скатилась по лестнице, а Василиса задержалась в дверях и медленно обернулась. Лежащая бесформенной грудой на полу кукла ничем не привлекала взгляда, но девочка могла поклясться, что секунду назад ее глаза засветились, словно огоньки на конце лучины. С опаской приблизившись, Василиса подняла игрушку, уложила на кровать, бережно прикрыла одеялом и спустилась вниз. Агафья о чем-то шушукалась с сестрой. Обе недобро покосились на Василису, но вскоре испуг отступил, а обида забылась, и пару дней спустя они уже играли втроем.

Времени для игр, правда, было немного. Вдова, женщина сурового вида и твердых принципов, считала, что к работе по хозяйству надо привыкать с малолетства, и справедливо распределяла между девчонками посильную помощь по дому. Вечерами она учила своих дочерей рукоделию, полагая, что, независимо от достатка семьи, такие умения лишними не будут. Василисе, как самой младшей, дозволялось покамест наблюдать. Девочка сидела в светлице и слушала перестук спиц и жужжание веретена. Куклу после того случая она с собой вниз не брала, но, едва поднявшись в свою комнату, прижимала любимицу к груди, и, бывало, что-то тихонько ей нашептывала.

Глава 2

Вечерело. Солнце катилось к краю небосвода, дневная жара спадала. Розовеющие лучи летнего солнца освещали купеческий дом. Дом был добротным и просторным, в два яруса, но внимательный взгляд мог заметить, что постепенно строение ветшает. Когда-то яркая краска потускнела и местами облупилась, резные наличники кое-где потрескались, навес над крыльцом просел. По хозяйству тут управлялись пятеро женщин, и приводить жилье в порядок было некому.

Из дверей дома показалась молодая русоволосая девушка с туеском. Быстро перейдя двор, она скрылась в дверях курятника, откуда немедленно донеслось возмущенное квохтание обитателей, не желающих добровольно отдавать честным трудом снесенное. Через некоторое время рекетирша показалась снова, поставила наполненный яйцами туесок на крыльцо и подошла к воротам.

Девушка довольно долго всматривалась вдаль. Дорога, проходя мимо ворот дома, сворачивала за соседние постройки, уводила за пределы города, шла краем леса и окончательно скрывалась за холмом. Вдалеке виднелась скрипучая крестьянская телега. Больше на дороге никого не было.

— Васька! — раздалось от крыльца.

Девушка вздохнула, прикрыла створку ворот и задвинула засов. Мачеха подняла туесок и скрылась в доме. Василиса последовала за ней.

Первые годы после женитьбы на Прасковье дела купца шли хорошо. Новая супруга и в самом деле оказалась женщиной надежной и порядочной, хозяйство вела умело, о девочках заботилась, но держала в строгости. Купец без опаски оставлял на нее дом и уезжал по торговым делам, которые тоже спорились. Благосостояние семьи росло, и мужчина начал задумываться о расширении своего предприятия. Как-никак, на его попечении было теперь трое девочек, которых предстояло когда-то выдать замуж, снабдив достаточным приданым. Несколько его коллег в столице успешно торговали заморскими пряностями, украшениями, тканями и прочими диковинами. Мужчина, порасспросив знакомых, выяснил, что закупаться всем этим на месте гораздо выгоднее, чем приобретать у перекупщиков. Далекие поездки, правда, были небезопасными, однако риск того стоил. Набрав людей себе в охрану, отец Василисы договорился с владельцем корабля, закупил провиант, собрал товары и отбыл.

С тех пор прошло уже три года. О купце не было ни слуху, ни духу. Прасковья, поначалу терпеливо ожидавшая возвращения мужа, по истечении условленного срока ожидания отправилась в столицу и принялась расспрашивать тамошних дельцов, промышлявших заморской торговлей. Добралась она и до мореходной компании. Все усилия оказались тщетными — корабль вместе с капитаном, командой и пассажирами бесследно пропал. Осторожными намеками ей дали понять, что если никаких известий нет, надо готовиться к худшему. Очевидно, ее муж сгинул в морской пучине.

Вернувшись домой, дважды вдова немного погоревала, а потом задумалась об их дальнейшем житье-бытье.

Отправляясь в путь, купец позаботился о том, чтобы оставить домочадцам средства на прожитье. Однако дорога ему предстояла долгая,